История успеха: Валерия Родионова
В чем заключается работа научной лаборатории?
Любая научная лаборатория в целом занимается тем, что учит приходящих в нее людей думать, понимать происходящее. Если ты однажды начинаешь критически мыслить — потом применяешь это ко всему. Получить научный результат — значит найти ответ, решение важной проблемы, будь то экология, климат, медицина, методы физики или что-то иное.
Последнее время я часто встречаюсь с руководителями университетов, менеджерами, программистами – людьми из разных сфер деятельности, но объединенных необходимостью интеллектуального вклада в работу. Все они используют один и тот же алгоритм: первичный анализ информации, проверка источника на достоверность, объединение фрагментов, выбор методов, технологий, и, наконец, формирование «дорожной карты» реализации проекта – план, прмежуточные задачи и подзадачи.
Что может дать ваша лаборатория школьникам или студентам, занимающимся наукой?
У нас есть международная образовательная программа, позволяющая получить диплом европейского образца. Она подразумевает гранты, конференции и стажировки по всему миру. Студенты имеют возможность приходить сюда как в рамках образовательной деятельности, так и примкнуть к исследовательским командам.
В современном мире недостаточно уметь найти, проанализировать и выдать какие-либо данные – не менее важноих правильно презентовать. Для примера, даже уровень заработной платы, у тех, кто знает, как это делать – намного выше.
Мы преподаем курс «Научная коммуникация, презентация и бизнес навыки». Ребят учат правильно «продавать» свое исследование. К примеру, если исследователь получает фундаментальный грант, то его деятельность оплачивается.Есть исследования и прикладного характера. Для подобных проектов, стартапов, существуют венчурные фонды, которые финансируют науку не ради результата, а ради выхода на рынок. Поэтому важно иметь навыки продажи своих результатов, опыта, навыков и идей, как себя продать. Мы это понимаем и охотно делимся этой информацииейсо школьниками и студентами.
Школьники уже сейчас говорят, что с нами начинают понимать физику глубже, видеть общую взаимосвязь между явлениями и процессами.Это к вопросу о том, что мы учим именно мыслить.
«Поначалу я сомневалась, но нашлись несколько человек, ради которых захотелось остаться»
Как вы оказались в этой профессии?
История довольно долгая. Я родилась в Сарове – довольно сильном с точки зрения образования и науки городе, более того – федеральном ядерном центре. Там училась в физико-математическом лицее, физика давалась мне легко. Все ведущие ВУЗы страны проводили выездные олимпиады у нас, и благодаря этому, я поступила сразу в несколько из них, не выезжая из города. Выбрала и закончила физический факультет МГУ, кафедру магнетизма по направлению «физика магнитных явлений»”. Важным для меня было то, что научный руководитель учил нас мыслить, а не просто давал информацию. Оказалось, те материалы, исследованием которыми я занималась, используются для биомедицинских приложений, и у меня возникло желание развиваться в этом направлении. После защиты кандидатской меня сразу же пригласили в два места – университет Страны Басков (Испания) и БФУ. Им Канта. В Испании, в Сан-Себастьяне я прожила несколько месяцев. По возвращении все как один задавали мне вопрос – почему я не осталась. Задают и сейчас, но реже.
Одним из решающих факторов в пользу Калининграда для меня стала свобода – свобода формирования направления исследований, свобода в укомплектовании оборудованием лаборатории, свобода в привлечении людей в команду. Первое время ощущалась разница между образованием в МГУ и БФУ. Но потом стали появляться студенты, которым было интересно расти над собой. Они самообразовывались, читали научные статьи, книги и набирали лексику. К концу обучения я уже начинала путать, кто из них аспиранты, а кто бакалавры. В современном мире, если человек хочет что-то узнать, он может взять и быстро получить информацию.
В результате выбор пал на Калининград. Поначалу я сомневалась, но нашлись те несколько человек, ради которых захотелось остаться.
Наука за границей строже?
Нигде за границей 25-летнему ученому, только защитившему диссертацию, не дадут денег или свободу выбора тем и направлений. Тебе нужно поездить по миру в позиции постдока, несколько раз поменять группы, набраться опыта. Только тогда можно занять руководящие должности. У нас с этим проще.
Чем вы мечтали заниматься в детстве?
Я всегда тяготела к физике. История во многом субъективна. Физика, математика, химия менее абстрактны и не привязаны к объекту, который смотрит на проблему. Природа устроена таким образом, что ты можешь найти нечто, исследовать, доказать и объяснить. В гуманитарных науках я не могу этого сделать. Кому-то интересно изучать легенды и истории, а кому-то понимать, как устроен мир и объяснять, почему он так устроен. Так что я даже не выбирала, все сложилось естественным образом, не делала ничего через силу.
«Ты зачем это делаешь? Тебя же замуж никто не возьмет»
С какими трудностями вам приходилось сталкиваться в процессе работы/учебы? (В том числе связанными с гендерными стереотипами)
С учебой было два случая. Когда я приехала в университет, в моей комнате в общежитии жили две соседки, с которыми мы быстро сдружились. Первый семестр мы фактически не учились, при этом моей базы, полученной в школе, хватило чтобы сдать сессию без подготовки. В итоге из всей компании меня единственную не отчислили. Тогда я впервые задумалась об учебе серьезно.
Вторая сложность была связана с полом. Не знаю как сейчас, но раньше считалось, если ты девочка и пришла на Физфак- ты пришла туда за мужем. Хотя будущего мужа я действительно встретила там, это не являлось моей целью. Папа в детстве научил меня паять, это давалось легко, и я паяла все себе, своему молодому человеку, а преподавательница говорила: «Ты зачем это делаешь? Тебя же замуж никто не возьмет». Тогда это сильно меня обижало. Многие ставили оценки исходя из того, с какой целью ты пришла сюда. «За мужем? Молодец, вот тебе пятерка». Или, наоборот, рассуждали, раз девушка — значит ничего не знаешь, и ставили «неуд».
«Сегодня в науку идет все больше девушек, а в мире их стараются всячески поддерживать»
Как ни прискорбно, в России гендерное неравенство распространено намного сильнее, чем за границей. В начале работы, когда я училась в аспирантуре, проводила ночи, рыдая в подушку. Нужно отдать должное моему научному руководителю, который объяснял, что: «Может сейчас тебя и воспринимают только, как симпатичную молодую девушку, не обращай внимания и просто работай. Когда ты получишь результаты, наберешь определенный бэкграунд, никто не будет смотреть на твой пол». Теперь я могу согласиться, что это работает именно так.
Например, утром мне пришло письмо от одной из самых сильных школ по магнетизму. Ее представитель знаком со мной лично с тех пор, когда я только переезжала сюда. Раньше с его стороны ко мне было довольно скептическое отношение – девочка, куда-то едет, хочет что-то создать. Сейчас мы активно сотрудничаем.
Сегодня в науку идет все больше девушек, а в мире им стараются всячески содействовать. В России отдельная история скептического отношения, но я, как мама, понимаю, почему возникают эти идеи. Женщина тратит ресурсы, время и силы на рождение и воспитание детей, и не нужно пренебрегать возможной помощью. Например, последние лет пять, когда ты едешь на конференцию, то можно не просто подать тезисы, но и заявку на «Babysitter», чтобы приехать с ребенком. Тогда тебе выделяют комнату, няню. В России по-прежнему считают, что это попытка унизить женщину.
Мероприятия, связанные с поддержкой женщин, как-то меняют ситуацию в лучшую сторону?
Loreal совместно с UNESCO проводят конкурс «Женщина в науке». Там бешенная конкуренция, но есть возможность выиграть крупную сумму денег. Когда мы приехали туда, нам рассказывали, что далеко не все страны сотрудничают с ними, просто потому что для кого-то победа в конкурсе – это полугодовая зарплата, а допустим для швейцарцев, у которых тема помощи женщинам сильно развита, такая сумма не будет иметь большого значения. Конкурс не дает особых привилегий, кроме строчки в резюме, но все равно является значительным финансовым подспорьем для многих.
«Довольно долго испытывала чувство вины, считала, что я плохая мать»
Вы – мама. Существует стереотип, что ученым сложно совмещать семью и работу, насколько это верно для вашей ситуации?
Сначала я думала, что это очень просто. Потом на личном примере убедилась в обратном. Довольно долго испытывала чувство вины, считала, что я плохая мать. Потихоньку пришла к какому-то балансу.
Во время беременности я не уходила в декрет, за неделю до родов читала лекции, а сразу после выписки из роддома занималась правками для своей аспирантки. Как только начинала работать, у меня появлялось чувство, что я не уделяю ребенку достаточно времени. Когда оставалась с ребенком, ощущала себя плохим руководителем в лаборатории, возраст которой примерно схож с возрастом дочки. Так что и к работе, и к ребенку относилась, как к материнству. Оказалось, что можно было совершенно спокойно жить без этого чувства вины.
В силу профессии мы встречаемся с большим количеством иностранцев. Первый раз моя дочь была со мной на конференции, когда ей исполнилось 9 месяцев. Сейчас человек совершенно спокойно общается с людьми из научного сообщества, может задавать вопросы, поддерживать беседы и понимать разговоры на английском. Она пока не очень хорошо владеет языком, но имеет отличное произношение и чувствует себя свободно.
Ребята из нашей лаборатории, которые уже реализовались в профессии и у которых есть свои семьи, также являются доказательством верных решений и стратегии в то время.
«Молодежи сейчас все сложнее идти в науку»
На ваш взгляд, насколько популярна научная сфера для молодежи сегодня? Почему?
Мир и общество сильно изменились, во многом это связано с появлением социальных сетей, где тебе не приходится вдумываться. На подкорке закладывается, что есть определенное количество времени и информации, которую нужно получить, и ты не читаешь, а просто просматриваешь. Так развивается клиповое мышление, люди перестают думать и анализировать, а это основа исследовательской деятельности. Поэтому молодежи сейчас все сложнее идти в науку.
Сегодня школьники и студенты растут со смартфонами, и это накладывает свой отпечаток. Ты можешь сделать запрос в поисковике и сразу найти ответ. Однако, полученную информацию важно уметь фильтровать и перерабатывать.
Нужно начинать заниматься со школы, а не с университета. Когда ребенок только поступает в вуз, он толком еще не знает, чему хочет себя посвятить. Высшая школа тратит мало ресурсов на то, чтобы его заинтересовать. Хорошо, что сейчас появляется все больше центров дополнительного образования, выполняющих эту функцию.
Что бы вы сказали молодому человеку или девушке, которые планируют связать свою жизнь с наукой?
Не стоит зубрить предметы, потому что ничего кроме памяти таким образом не развивается. Для того, чтобы что-то понять, необходимо глубоко вникнуть в тему. Если не разберешься сейчас, потом не сможешь воспользоваться полученными знаниями. О многом в школьные и студенческие годы я думала: «Мне это никогда не пригодится». Сейчас понимаю, что пригодилось очень хорошо.
